День второй – в парке

Ну вот я и в парке. Быстрым шагом целеустремленного человека я обгоняю колонну из пяти или шести молодых мамаш, неторопливо перемещающих по аллеям парка огромные детские коляски, выхожу на финишную прямую и тут замедляю свой бег.

День второй - в парке
В парке.

К заветной табличке я подхожу уже не спеша, ощущая внутри себя некоторое волнение. Интересно, что сейчас будет? Повторится ли вчерашний эффект? Смогу ли я опять легко и непринужденно, при помощи одного только моргания «включить» режим «острого» зрения так же, как было это вчера? Или, может быть, мои глаза, утомленные вчерашними беспрерывными морганиями, устали настолько, что уже не в состоянии радовать меня четкой «картинкой» даже на одну-единст-венную секунду, как это случалось, к примеру, прежде?
Вопросов много, а ответ один, и получить его можно «в мгновение ока».
Однако я несколько колеблюсь.
Но вот, справившись с волнением уже совершенно, начинаю моргать. Раз! Раз! Раз!
К моей величайшей радости, эффект повторился! Буквы на заветной табличке вновь выплыли из тумана, образовали надпись, донесли смысл и вновь растворились в туманном облачке.
Вроде бы все так же, как и вчера. «Вроде бы», но не «так же». Эффект стал однозначно более явственным! Время «острого» зрения увеличилось! Не слишком. Не намного. (Теперь оно, кажется, было немногим более секунды или около того.) Но оно увеличилось! Оно стало больше, чем вчера, и я хорошо ощущал это. Теперь я уже мог наслаждаться своим «острым» зрением в течение целой секунды, а это не так уж и мало. Я успевал за это время охватить взглядом, распознать и вникнуть в смысл фразы, состоящей из целого десятка слов! Это много! Для близорукого человека это очень много. Я был потрясен.
Этот режим я в состоянии удерживать в течение всего лишь одной секунды, но ведь это время можно увеличить. А, стало быть, необходимо увеличить!
Эта мысль меня окрылила.
«А что, если этот режим — есть не что иное, как нормальное человеческое зрение, — неожиданно подумалось мне. — Может быть, то, что дано человеку нормально зрячему, на доли секунды дозволено и мне, человеку близорукому?!» А почему бы, собственно, и нет?! В самом деле, ведь у меня имеется в наличии все, что необходимо для нормального зрения. Весь, так сказать, инструментарий.
У меня же есть глаза, глазные мышцы, сетчатки и прочие хрусталики. Все это есть! Все это никуда не делось. Не растерялось, не поломалось, не лопнуло и не вышло из строя. Мало того, все это прекрасно действовало в далеком моем детстве!
Может быть, я просто неправильно всем этим пользуюсь? Может, в силу каких-либо явных или скрытых причин я сам препятствую нормальной фокусировке изображения на сетчатке моего глаза. Может быть, есть какие-то механизмы, вынуждающие изображение размываться в моих глазах. Механизмы, работающие во мне самом и не успевающие мгновенно включаться в полную силу после каждого моего моргания. Механизмы, выработанные, вероятно, мною же самим в результате многолетнего неосознанного пренебрежения насущными потребностями собственных моих же глаз. И если можно сравнить глаз с точным оптическим прибором, то — в результате нарушения условий его эксплуатации.
Мысль о том, что кратковременные зрительные «проблески» после каждого моего моргания — есть не что иное, как мгновения моего нормального зрения, очень впечатлила меня.
Это было для меня открытием. Настоящим открытием. Вторым уже за столь непродолжительный двухдневный срок.
В самом деле, зрение мое, как я уже говорил об этом в первой части моей книжки, не сделалось плохим сразу, так сказать, в одночасье. Оно ухудшалось постепенно, в течение долгих лет. В течение нескольких десятков лет. Поэтому я ожидал, что прозрение (если оно вообще возможно) будет иметь вид обратного процесса. То есть постепенного, томительно долгого и едва заметного улучшения от -4 к -3, от -3 к -2, и так далее, и так далее...
Ничего похожего! Прозрение действительно давалось мне по частям, но эти части были ограничены временем. И только! Да, я видел! Я видел! Я видел очень хорошо! Не очень долго, это правда, но очень хорошо. Почти так же, как когда-то в детстве. Действительно, через секунду мое зрение опять ухудшалось. Но, моргнув, я видел снова. И снова так же хорошо.
Итак, я решил во что бы то ни стало стать нормально видящим — а значит, ЗДОРОВЫМ! — человеком. Я понял, что это не утопия. Не вымысел, не бред и не самообман. Это реальность! Я могу видеть хорошо, а, стало быть, должен!
И я начал моргать. Я начал моргать, как и вчера, но уже с вдвое большим против вчерашнего усердием и с куда большей уверенностью в положительном результате. С огромной уверенностью!
Период моего «острого» зрения все более и более увеличивался, и вскоре я заметил, что скупой информации о дате воздвижения парковой постройки мне уже явно не хватает.
Обнаружив эдакий прогрессивный сдвиг в моих тренировках, я решил несколько расширить поле приложения моих экспериментов. И, благоговейно и трогательно распростившись с моей заветной табличкой, я отправился вдоль аллеи в поисках новых объектов пристального моего изучения. По счастью, таковых нашлось предостаточное количество. В Питере, как я уже говорил, на каждом углу можно обнаружить что-нибудь, достойное скрупулезного исследования.
Я бродил по аллеям парка, моргал и вчитывался во все указатели, рекламы, сообщения, надписи и подписи. Кажется, никогда прежде я не получал столько удовольствия от прочтения самых обычных фраз вроде «Выгул собак строго запрещен!» или «Павильон временно не работает». Сейчас каждая из них казалась мне поэмой, по крайней мере вызывала в моей душе аналогичный резонанс.
Вскоре я заметил, что моего «острого» зрения вполне достаточно для прочтения двух или даже трех сообщений. Изучив несколько слов на одной табличке, я вполне успевал перебросить взгляд на другую и ознакомиться также и с ее содержанием.
Первый же мой опыт с переброской взгляда в режиме «острого» зрения прошел успешно. Я сумел удержать глаз в состоянии «острого» зрения и прочитал сразу два сообщения, расположенных по разные стороны аллеи. Я моргал, ловил проблеск «острого» зрения, считывал какую-нибудь информацию и сразу же перебрасывал взгляд к новому ее источнику. Опять моргал, опять считывал и опять перебрасывал.
После часа тренировок проблески стали еще явственней, еще дольше и составляли теперь около двух или даже трех секунд каждый. Этого времени хватало для прочтения сразу нескольких строк текста! Результат, который еще позавчера показался бы мне фантастическим.
Итак, я продолжал моргать. Изучив уже, кажется, все надписи в парке, причем как порознь, так и во всевозможных сочетаниях, я решил не ограничивать свои эксперименты исключительно чтением букв. Прохаживаясь по парку, я придумал упражнение, которое назвал «стрельбой по мишеням». Заключа-лось оно в следующем. Мысленно я выбирал вокруг себя цели для «стрельбы», распола-гавшиеся то справа, то слева, то наверху, где-нибудь на ветках деревьев, то внизу, на самой земле, то совсем близко от меня, может быть, даже на собственном моем носу, а то и далеко, где-нибудь на самом горизонте. «Стрельба» состоит в частом моргании (выстрел!) и переброске взгляда с одной цели на другую.
Цели же могут быть при этом самые разные — птица, причудливая ветка, табличка с надписью, лежащий на дороге камень, архитектурный изыск, да и все, что угодно. Главное, конечно, не в этом. Главное в том, чтобы каждый «выстрел» сопровождался беспрестанно мигающим взглядом, а глаз при этом обязательно бы находился в режиме «острого» зрения. Непременно «острого»! Иначе такая «стрельба» будет пустой забавой и не принесет ровно никакого результата.
Итак, я со всем своим энтузиазмом приступил к выполнению изобретенного мною упражнения. Я «перестрелял» в парке все мыслимые и немыслимые мишени. Я видел «резко». Проблески моего «острого» зрения длились две-три секунды. Всего лишь две-три секунды, не больше. Но за эти две или три секунды я видел все подробности мира: листья, траву, детали одежды, буквы, слова и многое другое из того, что не мог видеть раньше. И всякий пустяк, всякая мелочь, попадавшаяся мне на глаза, кажется, стоила того, чтобы ее видеть!
Чувство беспредельной радости переполняло меня. Я продолжал «стрелять по мишеням» чуть ли не до самой темноты и вернулся домой в особенно приподнятом настроении.
На этой оптимистической ноте и закончился второй день из тех семи, о которых хотел я вам рассказать.

Теги: ,

Пока нет комментариев.

Извините, комментирование на данный момент закрыто.